ХОТЯТ ЛИ СЫТЫЕ В ЕВРОПУ?

Многолетние социологические опросы фиксируют довольно стабильный показатель – сравнительные оценки уровня жизни в Беларуси и в трех соседних странах: Польше, Литве и Латвии. Колебания этого показателя были весьма незначительны, при этом доля тех, кто отвечал, что в Польше уровень жизни выше, чем в Беларуси, не опускался ниже 70%, для балтийских соседей этот показатель превышал 60%. Такое единодушие было особенно удивительно на фоне в целом позитивных оценок политики белорусской власти, кардинально отличной от той, которую проводили власти трех соседних стран.

Однако в последние годы этот контраст начал меркнуть, сравнительные оценки Беларуси и вернувшихся в Европу соседей стали заметно сближаться (см. табл. 1).

Особенно сильно изменились доли тех, кто считает, что жизнь в трех соседних странах хуже, чем в Беларуси. В результате крайние оценки "лучше – хуже" по Латвии и Литве стали хотя и не равными, но уже сопоставимыми. При этом сравнительные оценки жизни в Беларуси и в России и Украине изменились менее значительно, хотя и в том же направлении – тех, кто отдает предпочтение Беларуси, стало больше.

Такое серьезное изменение оценок можно объяснить несколькими причинами. Не последнюю роль в этом сыграла политика государственных СМИ, ставшая более агрессивной как в смысле дискредитации соседних стран, так и пропаганды "белорусского чуда". Определенную роль могли сыграть и сведения об истинных экономических проблемах соседних стран, полученные самыми различными путями, включая общение с тамошними жителями.

Однако немаловажным, если не решающим, стало улучшение "экономического самочувствия" белорусов, фиксируемое в опросах последних лет (табл. 2-3).

Примерно в то же время, в которой фиксируется снижение сравнительных с Беларусью оценок Польши, Литвы и Латвии, наблюдается повышение как оценок личного материального благополучия, так социального оптимизма – надежд на дальнейшее улучшение. Вряд ли эффекты табл. 2-3 могли быть достигнуты целиком за счет пропаганды. Информационная политика государства могла усилить эти эффекты, направить их в "нужное" русло, но создать их ей вряд ли по силам – улучшение благосостояния действительно имело место. Вполне естественно, что ощущение роста благосостояния влечет за собой и изменение сравнительных оценок. Это, в свою очередь, серьезно повлияло и на геополитические предпочтения белорусов (табл. 4).

За тот же период, как мы видим, заметно снизилось число сторонников евроинтеграции. На наш взгляд, здесь имеет место причинная связь. В одной из наших предыдущих аналитик было показано, что проевропейские предпочтения в Беларуси имеют прагматический характер и тесно связаны со сравнительными оценками жизни в Беларуси и в странах ЕС. Респонденты, оценивающие уровень жизни в странах ЕС выше, чем в Беларуси, склонны выступать за евроинтеграцию, а те, кто считает, что уровень жизни в Беларуси выше, чем в объединенной Европе, на присоединение Беларуси к ЕС не очень настроены.

Отсюда становится ясен и механизм изменений оценок: ощущение улучшения собственного благосостояния влечет за собой изменение оценок жизни соседей, в том числе и соседей-членов ЕС. Это, в свою очередь, порождает более прохладное отношение к европейским перспективам Беларуси: "Чего нам туда стремиться, если нам и так неплохо?".

Вряд ли в ближайшее время измениться сам по себе этот механизм, но может измениться содержание понятия "благосостояние". После многих лет экономического кризиса белорусы впервые ощутили рост благосостоянии. Однако если эта тенденция сохраниться, она неизбежно вызовет и рост потребностей, сделает их более изощренными. Тогда тот же механизм будет работать на усиление проевропейских настроений: сытым людям хочется большего, чем просто сытости, и это большее может дать Европа.

С другой стороны, например, резкое повышение цен на газ с 2007 г., может привести к объективному резкому снижению уровня жизни и, соответственно, ухудшению его оценок. Тогда и действие описанного выше механизма приведет к росту проевропейских настроений, усиленных к тому же обидой на Россию.

Если же не произойдет ни изменения потребностей, ни ухудшения уровня жизни, то весьма вероятно продолжение нынешней тенденции: рост благосостояния будет приводить к снижению проевропейских настроений, по крайней мере, к сужению их до того "ядра" проевропейцев, чей выбор в пользу Европы обусловлен не тамошним благополучием, а системой ценностей.

В аналитике "Структура внешнеполитических приоритетов белорусов" было показано, что отношение белорусов к интеграции с Россией от сравнительных оценок зависит довольно слабо. Иными словами, те, кто считает, что уровень жизни в России выше, чем в Беларуси – не обязательно сторонники интеграции, и наоборот, далеко не все, считающие, что белорусская жизнь лучше российской – противники интеграции. Такой вывод был сделан на основе факторного анализа результатов одного из последних опросов. Но этот вывод подтверждает и анализ динамики оценок уровня жизни и геополитических ориентаций (табл. 5-6).

По сравнению с описанным выше механизмом отношения к евроинтеграции в случае с Россией "работает" лишь первый такт этого механизма – ощущение улучшения материального благосостояния порождает улучшение и оценок жизни в Беларуси по сравнению с жизнью в России. А вот дальше механизм работает не так однозначно, как в случае с Европой: за последние два года доля готовых голосовать за объединение с Россией остается по существу неизменной.

Многоплановость отношения белорусов к своему восточному соседу иллюстрирует сравнение последнего столбца табл. 6 и четвертой строки табл. 1. Вопрос табл. 6 задавался в блоке других вопросов об интеграции с Россией, поэтому доля тех, кто считает, что населению в Беларуси живется лучше, чем в России, здесь оказывается в полтора раза (!) выше, чем тогда, когда по существу тот же самый вопрос задается в контексте сравнения со всеми соседними странами. И наоборот, если считающих, что жизнь в России лучше, чем в Беларуси, в ответах на вопрос табл. 6 оказывается 16.4%, то на тот же вопрос табл. 1 подобный же ответ дали 28.9% респондентов.

В контексте интеграции белорусы оценивают российскую жизнь хуже, чем когда речь идет просто об одной из соседних стран. Возможно, в данном случае речь идет о своеобразной психологической компенсации: люди, выступающие за интеграцию, не хотят, чтобы их страну и их самих в союзе или ином объединении считали нахлебниками. С другой стороны, противники интеграции склонны отчасти демонизировать Россию в контексте разговоров об объединении: "Нам туда не надо, все там не по-нашему и жизнь даже хуже, чем у нас". Оба эти механизма компенсации работают в одном направлении – занижения оценки России. Когда же вопрос задается в контексте сравнения со всеми другими соседями, то и оценка получается более взвешенной – неплохая страна, где уровень жизни повыше, чем в Украине, но пониже, чем в Литве.